читатьНу, ты что, совсем оглохла что ли - Колька - встряхнул меня за плечи еще раз - Очнись! –
Но прийти в себя мне было не так то легко. Перед моими глазами, кошмарным призраком все еще маячил огромный человек в черном балахоне.
– Да хватит тебе рассматривать эту ерунду, – уже сердито зашептал Коля, – я, тебе сейчас что-то поинтереснее покажу.
– Колька, да мы все тебя с самого утра ищем! – воскликнула я, наконец очнувшись.
– Не кричи, – тихо сказал Коляня, – Матрена-хозяйка вот-вот сейчас вернется, я за ней с самого утра уже слежу. Конечно, во всякие Настасьины сказки я не верю, но что-то здесь не так!
– Знаешь, – продолжал он, – когда мы с Любаней пришли вчера с завалинки домой, отец собирался в овраг Боярку закапывать, и попросил меня ему помочь. Мы его под березой у речки захоронили. На обратном пути батя вдруг вспомнил, что веревку от мешка он там где-то, в траве, оставил. Ну, я за ней назад и помчался. А когда к речке подбежал, смотрю, под березой Матрена какая-то чудная стоит и чего-то бормочет. Я подкрался, постоял, послушал, ничего в ее бормотании не понял, но расслышал, как она несколько раз Любашино имя произнесла. Вчера мне все это ерундой показалось, а вот сегодня... Сегодня мне всю ночь Боярка снился, я даже чувствовал, как он мои руки лижет. А потом слышу, Любаня во сне тоже кричит: “Бояр! Бояр!” Я проснулся, а она вся дергается!
Ну а утром Матрена чуть ли ни первая была, кто пришел на сестру поглядеть. И знаешь, от нас она прямиком к большаку пошла, в соседнюю деревню, прямо к дому чумовой старухи.
– Зачем, – перебила я его, – ведь ее вчера увезли?
– То-то и оно, что нет. Машина, которая за ней приехала, поломалась.
Утром, я сам видел, как мужики все еще в ней ковыряются.
Так вот, Матрена там недолго побыла, а потом к себе домой вернулась. Сейчас она с ведрами ушла в овраг, коз доить.
– А Натан со своей бабкой не знаешь, куда пошли? – спросила я, вспомнив, как видела их, идущих по большаку.
– Не знаю, – ответил Коля, – видел только, что Натан весь зареванный был. Да меня сейчас совсем другое волнует! Я тут в сарае кое-что интересное нашел. Пошли, посмотрим?
Мы проскользнули в сени, а потом во двор.
– Вон там, – указал Колька на небольшую постройку во дворе.
Мы вошли в сарай, он был почти пустым. Коляня уверенно провел меня к куче тряпья, валявшегося на полу, и вытащил из нее большую мешковину, в которой было что-то завернуто.
– Смотри, – прошептал он, вытряхивая содержимое из мешка. Небольшая лопата, веревка и еще что-то длинное в кожаном чехле упали на пол.
– Это наша веревка, я ее вчера так и не подобрал, – сказал Коля.
– А это что? – спросила я и потянула черную ручку из чехла.
В моей руке заблестел металлический жезл, точь-в-точь такой же, какой я видела у высокого человека в капюшоне.
– Тихо, – прошептал Коляня, – слышишь, бабка возвращается. Бежим через заднюю калитку, она открыта. – Он быстро все засунул обратно в мешок и мы, ни кем незамеченные, выбежали на зады.
– Не говори пока никому, что ты меня видела, – попросил Колька, – я еще здесь немного покручусь.
– Хорошо, – ответила я и побрела домой.
Под потолком гудели мухи, где-то во дворе гремела ведрами бабушка. Я сидела одна в избе и вертела в руках деревянный крестик, подаренный бабкой Настасьей.
– И все-таки что-то здесь не так, – вертелись у меня в голове слова старой Анастасии.
Все мои видения и кошмары могли бы, и быть, конечно, плодами моей детской фантазии, но смерть Любани и чумовой бабки из соседней деревни были настоящими.
И хотя в ту пору мне было всего лишь девять лет, я прекрасно понимала, что никто из взрослых не воспримет мои откровения всерьез, а среди детворы свои секреты я доверяла только Любане.
Большак и удаляющиеся фигуры Натана и усатой дамы вновь всплыли в моей памяти.
— Интересно было бы знать, куда и зачем они ходили — подумала я.
Вдруг в ушах у меня опять что-то щелкнуло, противно зазвенев, и я почувствовала, как медленно поднимаюсь вверх под потолок. Я посмотрела вниз” и... — увидела самою себя сидящую в оцепенении на стуле.
Неожиданно большак и удаляющиеся фигуры Натана и его бабки снова всплыли передо мной, но теперь я видела их совсем близко и отчетливо.
И вот они уже в соседней деревне и подходят к дому покойницы. Рядом с домом – крытая зеленая машина с красным крестом и несколько человек у входной двери.
Усатая дама направляется к дверям дома, а Натан, обежав машину, запрыгивает в открытую кабину.
А ну, мальчик, не балуй, – орет один из мужиков, – нам отъезжать сейчас.
Дверь дома открывается, и из него выносят накрытые белой простыней носилки, которые ставят в катафалк. Двое мужчин садятся в кабину. Мотор умеренно урчит, потом, вдруг чихает несколько раз и — замолкает.
– Ну, все, опять заглохла, – говорит шофер, – так мы здесь и на вторую ночь застрять можем.
– Ага! Они не хотят, чтобы покойницу увезли в город, – мелькает у меня в голове, – и Натан, и усатая тетка, и их хозяйка.
Я стараюсь вызвать из памяти образ Матрены, которую видела всего лишь два раза, да и то мельком, но не могу никак вспомнить ее лица.
Но вот – черная косынка, широкая спина и...
Крепкая фигура Матрены что-то копает под небольшой березкой. В небе светит огромная луна, на траве лежит знакомая мешковина...
– Она придет, обязательно придет сегодня ночью к тому месту, где зарыт Боярка, – осенило меня. – Надо только как-то предупредить об этом Кольку.
– Что это у тебя? – слышу я голос моей бабушки. Она стоит рядом и рассматривает деревянный крестик у меня в руках.
– Я до твоих дозвонилась, мать говорит, что у тебя все прививки сделаны, но если хочешь, то тебя заберут домой в город.
– Нет, бабушка, я с тобой останусь.
– Да и то, милок, верно, – гладит бабуля меня по голове. – Кольке-то без сестры и без Боярки сейчас, поди, худо будет. Пойдем-ка, голуба моя, водички немного с колодца принесем.
Вечером, когда бабушка доила коров, ко мне заглянул Коля.
– Я хочу ночью за Матреной последить. Поможешь мне? – спросил он тихо.
– Попробую, – ответила я.
– Смотри, не засни только.
– В одиннадцать на задах.
Полная луна наполняла комнату своим грустным светом. Негромко похрапывала бабуля. Я же, боясь заснуть, не сводила глаз со старых ходиков на стене. Наконец, их стрелки подошли к одиннадцати. Собрав свою одежду в охапку и неслышно выскользнув в окно, я оделась и вышла на зады. Там меня уже дожидался Коля.
– Мне кажется, что Матрена должна обязательно прийти к речке, к тому месту, где зарыт Боярка, – сказала я ему.
– А если нет, – засомневался Коляня, – может лучше пойдем к ее дому?
– Нет, Коля. Я уверена, я знаю, она обязательно туда придет.
– Ну-ну, – пробурчал он, и мы направились к оврагу.
Ночь, как и предыдущие, была очень теплой и светлой. Колька привел меня к березке, растущей в нескольких метрах от речки.
– Вот здесь мы его зарыли, – сказал он.
Мы сели под развесистым кустом, росшим на самом берегу, и стали ждать.
Ждать пришлось недолго. Минут через десять мы услышали негромкие шаги, и к березке подошла Матрена.
В ее руках белела знакомая мешковина. Матрена вытащила из мешка лопату и, встав к нам спиной, стала копать. Она выкопала Боярку, положила в мешок и, перекинув свой груз через плечо, быстрым шагом направилась, вверх к деревне.
Мы, молча, перебежками последовали за ней. Выйдя из оврага, Матрена не пошла по деревне, а обошла ее по тропинке, идущей вдоль задов. Наконец, мы дошли и до ее дома. Но она только чуть-чуть замедлила шаг, посмотрела вправо на высокий забор своего двора и двинулась дальше к старому большаку, вдоль которого тянулись невысокие березки.
Где-то на полпути до соседней деревушки Матрена резко остановилась. Мы с Коляней метнулись под ближайшее деревце.
Женщина опустила мешок на землю, вынула из него Бояра и положила прямо по центру дорожки, делавшей в этом месте развилку. Потом, достала из мешковины веревку и разложила ее вокруг мертвой собаки.
Матрена наклонилась над мешком еще раз, и в ее руке заблестел металлический жезл. Согнувшись, она стала что-то чертить им вокруг себя на дорожке.
Наконец, Матрена выпрямилась и, протягивая правую руку с жезлом вверх к луне, громко произнесла:
– Всемогущий и вечный Боже, кто предписал, всем созданием, молится тебе, и воздавать славу во имя спасения человека! Молю тебя послать мне одного из твоих духов из ордена Юпитера, кто помогает тебе править небесным сводом, чтобы он показал мне охотно, верно и с готовностью то, что я у него испрошу, и чтобы он истинно исполнил мое желание. И все же, о Господи, пусть это будет твоя воля, а не моя, и свершится она через Иисуса Христа, твоего Сына, Господи. Аминь.
Неожиданно, земля задрожала под нашими ногами, и где-то глубоко подо мной монотонно зазвонил колокол. Но звонил он в этот раз так низко, что мои ушные перепонки еле выдерживали этот звук. Я посмотрела на Колю, он сидел рядом со мной на корточках и зажимал уши руками. Низкий звук становился все раскатистее, и я уже еле различала Матренины слова:
– Духи, чьей помощи я прошу, зрите знак и священные имена Бога, наполненные силой. Повинуйтесь силе этого заклинания, выходите из пещер и темных дыр, прекратите свои злые занятия, с теми несчастными смертными, которых вы мучаете!
Яркая молния озарила все вокруг. Ударил гром и на нас заструился светящийся серебристый дождь, а в том месте, где лежал Боярка, появилось небольшое облако тумана, которое стало быстро разрастаться. Скрыв Матрену, оно поползло прямо к нам.
Тело стало тяжелым и непослушным. Я с трудом повернула голову, Колька стоял рядом с открытым ртом и от страха вылезающими из орбит глазами.
– Держите, – знакомый звонкий голос раздался рядом и перед нами из тумана появился Натан. Он вложил в мою руку конец какой-то длинной металлической цепи, обмотал ее вокруг моей кисти, а другой конец передал Коле.
В то же мгновенье цепь заискрилась вспышками небольших голубых молний, и я почувствовала, что мои руки и ноги снова подчиняются мне. В руках Натана появилась веревка. Он быстро размотал ее и разложил по земле так, что мы трое оказались в центре не совсем ровного круга.
Туманное облако, подкатившее к нам, окружило нас со всех сторон, но через веревку не перевалило.
– Только не поддавайтесь страху и не выходите из круга! - прокричал Натан.
Неожиданно из тумана, прямо к границе круга вышла женщина с распущенными волосами и перебинтованной шеей.
– Что вы здесь стоите. Убирайтесь сейчас же домой! – закричала она.
– Не бойтесь. Пока мы под защитой круга, они нам ничего не сделают, – твердо и спокойно произнес Натан.
Старая женщина состроила нам страшную гримасу, попятилась назад и исчезла в тумане.
Через мгновение раздался собачий визг и перед веревкой появился Боярка. Он прыгал, лаял и скулил, как будто просил защиты.
– Боярочка! – заорал Коля и потянулся к собаке.
– Не смей! – окрикнул его Натан, схватив за руку.
– Боярка за кругом весь собрался в прыжке, как бы стараясь преодолеть невидимый барьер, оттолкнулся, подпрыгнул и... растаял прямо на глазах.
И тут из тумана вышла Люба. Она плакала, протягивая к нам руки:
– Пожалуйста, помогите мне. Я хочу к вам.
– У-у-у! – громко простонал Коля и рванулся вперед за веревку. Он будто прошел сквозь Любаню и упал как подкошенный. Его тело окутывал туман, и только ноги остались в пределах круга.
– Скорее затаскивай его назад! – прокричал Натан.
Низкий звук, давящий на перепонки, неожиданно затих, а туман стал, быстро рассеивается.
К нам быстрым шагом подошла Матрена.
– Ну что, доигрались? – спросила женщина, наклоняясь над Колькой.
– Собери здесь все,– обратилась она к Натану, – и быстро возвращайтесь к речке.
Матрена взяла Колю на руки и пошла в сторону нашей деревни.
Через минуту ко мне подскочил Натан, за спиной у него был большой мешок.
–“С Бояром, – догадалась я.
– На, - держи. – Натан протянул мне в руки мешковину поменьше.
– Надо поторапливаться, пока не зашла луна. Я знаю, ты меня о многом хочешь расспросить, но сейчас не время. Завтра я отвечу на все твои вопросы, а теперь бежим, иначе с Колей может случиться несчастье.
Мы догнали Матрену и, пройдя деревню задами, вернулись в овраг – к тому месту, откуда был вырыт Бояр.
– Положите все на траву и спуститесь к воде, – скомандовала Матрена. Она вошла по щиколотку в речку и, держа Кольку под мышки, поставила его перед собой.
– Возьмитесь его за руки, но в воду не сходите, – приказала она.
Стоя на бережку, я правой рукой взяла холодную Колькину ладонь, левую руку протянула Натану. Он протянул мне свою правую руку, а левой взял за руку Колю.
– Добродетелями Господа нашего, чьим именем я тебя заклинаю, жду твоего появления. Одобри, одобри, одобри. Аминь, аминь, аминь – зашептала женщина.
Сначала я ощутила, как постепенно рука Натана, сжимавшая мою ладонь, становится все горячей и горячей. И вот уже невыносимый жар разливается по всему моему телу. Веки, становятся невыносимо тяжелыми, а Матренин голос, удаляясь, звучит все тише и тише...
– Ну вот, проспали, – как надоедливый комар где-то очень далеко причитает знакомый голос.
– Я же говорил, ее надо у дома караулить, а не здесь! –
С трудом открываю глаза.
Светает. Я сижу под кустом на берегу Гнилушки, а передо мной, махая руками и ругаясь, стоит живой и целехонький Колька.
Коля был на меня в обиде. Он считал, что Матрену нужно было выслеживать у её дома.
– Вот и верь вам, девчонкам, – ворчал он.
Я ни в чем его не разубеждала, так как поняла, что даже если наш сон и был явью, то Колька все равно ничего не помнит.
Выбравшись из оврага к задам, и даже не попрощавшись, каждый из нас помчался к своему дому. Осторожно пробравшись в комнату через окно, я юркнула в постель.
Ну и странный сон приснился мне в остаток этой ночи!
– Звон в ушах, перед глазами – туман, я погружаюсь с головой в теплую воду.
Пытаясь закричать, открываю рот, но вода проникает в мои легкие.
Чьи-то большие сильные руки вытаскивают меня из воды, но, не дав откашляться, снова и снова погружают в большой серебряный таз. Затем эти же руки передают меня немолодой женщине в черном. Она бережно обтирает мое тело полотенцем, одевает в белую кружевную распашонку и вешает мне крестик на шею.
В это время бородатый дьячок – обладатель сильных рук, искупав в купели маленького мальчика, отдает его другой прислужнице и снова возвращается к нам. Он забирает меня у женщины и через боковую дверь проносит в алтарь. Обойдя со мной жертвенник, дьячок выходит из противоположной, другой такой же двери, приподнимает меня вверх и произносит.
– Нарекаю тебя Иоанном! –
Стоящие перед алтарем люди перешептываются, кто-то негромко смеется.
– Да ты перепутал, это ведь девочка, – взрывается монашка, стоящая рядом с купелью.
У меня кружится голова, перед глазами снова туман. Я сжимаю веки, но громкий знакомый голос заставляет вновь открыть глаза. Предо мной лицо моего крестного.
– Ну, быть твоей дочке воином, – смеется он, передавая меня у дверей церкви моей матери. –
Дьячок-то, малость того... Ну, и окрестил ее сначала как малого.
Какая-то сила выталкивает меня из его рук. В ушах противно и назойливо звенит, и я проваливаюсь в бездну. Но вот падение кончалось, я открываю глаза. В комнате – солнышко, под потолком карулесят мухи.
Где-то в глубине моей души у меня еще теплилась надежда, что все мои страшные видения всего лишь сон. Стоит лишь проснуться и все будет как прежде. Но тоска по любимой подруге и внезапно появившееся чувство вины перед ней заставляли думать иначе. Я догадывалась, что Натан больше других знает о том, что происходит, поэтому, победив свой страх перед встречей с Матреной, я направилась к нему.
Оказалось, что Натан меня уже ждал. Он встретил меня на крыльце и провел в большую, уже знакомую мне, комнату с плотно зашторенными окнами.
– Я уже начал беспокоиться, что ты не придешь, – сказал он, подходя к огромному столу и выдвигая два стула. – Присаживайся, сейчас я зажгу свечи. – Он чиркнул спичкой, и пламя свечи отразилось на блестящей поверхности таинственного шара, лежащего на столе. Шар заиграл волшебными мягкими красками.
– Правда, красиво? – спросил Натан.
– Да, – ответила я, наклоняясь к шару и внимательно его разглядывая. Его блеск успокаивал и завораживал меня.
– Я знаю, о чем ты меня хочешь спросить, – негромко заговорил Натан. – Все, что ты видела сегодня ночью, происходило на самом деле.
Это реальность, но такая, которую увидеть дано не каждому. В тебе живет дух наших далеких предков. Он дремлет в каждом из нас – детей Гермеса.
Но в девять лет, когда черная Лилит возвращается к человеку, дух просыпается и требует сделать выбор.
– Натан, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты мне очень нравишься, но я боюсь тебя. А Матрена и твоя бабка мне вообще кажутся колдуньями.
– Любаня сегодня ночью просила у нас помощи. Ты ведь тоже видел ее? Так почему вы с Матреной не захотели ей помочь, и почему моя Любаша умерла? А если вы действительно можете творить чудеса, зачем вы дали ей умереть? Почему умерла чокнутая бабка? Зачем она и этот страшный сторож пугают меня, и что ты с ними делал ночью в церкви? – прорвало вдруг меня.
– Пожалуйста, не шуми. Я же и пытаюсь все объяснить тебе, – мягко сказал Натан.
– Так вот... Очень давно, где-то пять-шесть тысяч лет тому назад, в древнем Египте жил великий жрец, маг и ученый Гермес Трисмегист. Ближайшие потомки сочли его богом Тотом.
Но он не был богом, хотя цвет его кожи и зрачки глаз были совсем не такими, как у других людей.
Он, бал великим учителем, создавшим единое всеобъемлющее вечное учение, сильное как высший разум, простое как все великое.
Пока это искусство хранилось в храмах и им владели только посвященные, оно служило богу и добру.
Но случилось так, что кто-то, жаждущий не только знаний, но и власти, выдал великие тайны, и они попали в те души и умы, которые не достойны были, ими владеть. Понимаешь, о чем я говорю?
Это учение – магия, которой потом суждено было стать белой и черной. Из Египта святые тайны проникли и в другие страны.
Черные ученики и сейчас пытаются овладеть миром. Белая школа, как может, пока еще противостоит им.
Ученикам Гермеса запрещалось иметь детей, так как дух и сила знаний могут передаваться и непосвященным потомкам.
И каждый адепт, решивший посвятить себя великому искусству, сначала должен был сделать выбор между счастьем познания великих тайн и счастьем простой человеческой жизни.
Но для многих людей счастье – это еще власть и деньги, и нет ничего страшнее, чем знание магии в их руках. Но обет был нарушен и дух знаний стал передаваться не только посвященным.
Ты тоже обладаешь этой силой, она может и дремать в тебе, но через каждые девять лет, в шестое полнолуние года, дух силы великих тайн все равно пробуждается и человек должен сделать выбор, как им распорядиться.
Ты ведь уже почувствовала свою силу, правда?
– Да, я ее чувствую, но что и как делать с ней, я не знаю.
Все что ты рассказываешь о Египте, очень интересно, даже понятно, но что происходит сейчас здесь, у нас в деревне?
– Все, что я тебе рассказал, имеет прямое отношение к тому, что происходит у нас в деревушке.
Пожалуйста, только не перебивай меня больше.
Борьба между черной и белой школой докатилась и до этих мест. Один богатый русский человек по молодости и глупости случайно угодил в лапы чернокнижников, но быстро понял, что вся их сила не от бога. Человек раскаялся и, чтобы хоть как-то искупить свой грех, решил на все свои деньги построить церковь. Но служители черного искусства сделали так, что это местечко стало проклятым. Они совершили обряд черной мессы в новой, еще не освященной церкви.
Мессу провел один из сильнейших магистров черного ордена, обладатель браслета вечности, на котором изображены семь древнейших алхимических формул, списанных с изумрудной таблички Гермеса.
По приданию этот браслет увеличивает силу великих знаний и человеческую жизнь в сотни раз. С тех пор, как чернокнижники выкрали его из храма Тота, зло в мире приумножается из года в год.
Но в предсказания Великого Оракула говориться, что ...
... «В одно из шестых полнолуний, когда Лилит войдет в знак Близнецов, ребенок, рожденный под созвездием Христа, единственное двойное зерно, седьмой от седьмого и два раза нареченный, непосвященный, но владеющий тайными силами, сможет очистить это место от скверны...»
– Сейчас как раз шестое полнолуние и Лилит в Близнецах, понимаешь?
– Нет. Сейчас же август - это восьмой месяц?
– Год начинается с 21-го марта, когда солнце входит в знак Овна.
Запомни, уж это ты должна обязательно знать. Созвездие Христа - знак Рыб.
Ты же родилась в начале марта?
– Да.
– Двойное единственное зерно - это единственный внук или внучка, у единственной дочери или сына, а седьмой от седьмого - твоя бабка, она была седьмым ребенком у своего отца, который тоже был седьмым у своих родителей.
В общем, все сходиться на тебе. И силой, ты обладаешь, но вот дважды нареченный? Для нас это символ оказался сложным...
– А для меня нет, – засмеялась я.
– Дьячок, меня крестивший, был пьяный, перепутал с другим мальчиком и сначала назвал Иоанном. Но все остальное, Натан, для меня так и осталось непонятным, хотя то, что ты называешь черной мессой, я, кажется, видела.
– Нет, ты не могла этого видеть! Тогда, много лет тому назад, одна из юных посвященных пробовала свои силы, но... утром эту девочку нашли мертвой под окнами церкви.
– Да нет же, я все видела в этом шаре - указала я на сияющий шар на столе.
– Когда?
– Вчера, когда ты со своей бабкой ходил к дому чумовой старухи.
Мы с Колькой вас выслеживали: он - во дворе, а я в доме.
– Значит, шар говорил с тобой?
– Наверное.
– И ты видела, куда замурована невинная жертва?
– Они закопали мальчика в самом центре зала.
– А браслет «Вечности» ты тоже видела?
– Нет. Я видела черную кошку. Видела, как она прыгнула на стол и свалила золотого божка.
Я слышала, как огромный дылда в черном балахоне проклинал какую-то царицу ночи. Но когда он откинул капюшон, и мы встретились с ним взглядом, я... я очень испугалась, и шар перестал со мной говорить.
– Ничего, такое бывает даже с теми, кто уже знает, как пользоваться своей силой. А царица ночи – это Луна, которой поклонялся великий Гермес и многие жрецы в Египте.
Луна – это символ человеческой души и подсознательное начало всего доброго, что есть в человеке.
Господи, ведь ты же не знаешь самых азов, а обладаешь такой силой! – воскликнул вдруг Натан с досадой.
– Извини, – тут же спохватился он, – конечно же, не ты в этом виновата.
– Тогда рассказывай, пожалуйста, дальше, – попросила я.
– У Луны есть свой календарь, и лунные дни по времени отличаются от солнечных. Но самое главное, что ты должна знать обязательно, что пока Луна ночью есть на небе, даже если ее и закрывают облака, она может влиять на человеческие души и защищать их.
Но 29-й лунный день – самый страшный и опасный. Это сатанинский день – день разгула всякой нечисти.
В этот день Луна на небе не показывается, она спит за горизонтом. Именно в этот лунный день и совершается черная месса.
– Но зачем они убили мальчика?
– С того дня некрещеная душа невинного младенца мстит за себя, и это будет продолжаться, пока его останки не осветят и не перезахоронят. Вода, в которой его умертвили, – "дьявольская" вода. Может, ты и не узнала женщину, которая принесла в жертву своего ребенка, но это и есть чумовая старуха. Она стала хранительницей “дьявольской” воды и получила силу долголетия.
– Натан, но не может же она жить несколько веков?
– В одном теле – да, но ее черная душа, питающаяся энергиями невинных душ, знает способ перевоплощения в другие телесные оболочки. В каждые девять лет своей длинной жизни, в начале августа она приносит Князю Тьмы жертвы – души детей-подростков, а он взамен отдает ей их жизненную силу.
– И ты в эти дни повел нас ночью в церковь!
– В ту ночь никому из нас опасность не угрожала. Я знал, что ты разбудишь колокол, а когда он звонит, нечисть бессильна что-либо сделать человеку.
Но я совершил, как оказалось потом, непоправимую ошибку – позволил тебе вынести из церкви оскверненную "дьявольской" водой ленту. Эта” вода действует как магнит на всякую нечисть. Ты пробегала рядом с могилой сторожа и разбудила его.
Сделать-то он тебе ничего не мог – звон колокола лишил его силы, но вот напугать...
Чтобы он не увязался за нами, мне пришлось его временно ослепить моим магическим жезлом, ты его видела.
– Натан показал мне небольшой ножичек с лезвием в форме копья.
– Ну а потом из-за моего маленького промаха случилась большая беда.
Чумовая старуха шла на могилу своего любовника. Еще в молодости, ради нее он продал душу дьяволу и помогал ей во всех ее черных делишках. Но он был из простых смертных и ни силой, ни знаниями не владел, поэтому привязал себя к этому месту навеки.
– Так зачем же он убил чумовую старуху?
– Нечисть не слышит перезвона волшебного колокола, как ты и я. Этот звук просто лишает ее силы причинить зло людям.
Но чумовую бабку перезвон не охранял. А ослепленный сторож не видел, чью плоть он убивает.
– А что, значит, убить плоть?
– А это значит, что старуха, лишилась всего лишь своей телесной оболочки, но не способности перевоплощаться.
Правда, у нее на это не так уж много времени. И ей обязательно нужен другой умирающий человек. Но ведьма – она и есть ведьма. На последнем издыхании она заставила Боярку сомкнуть пасть на Любиной руке.
Мы слишком поздно узнали об этом, и жизнь твоей подруги нам уже спасти не удалось, но Матрена спасла ее душу.
Она наложила заклинание на труп собаки и лишила ведьму возможности перейти в Любашину плоть.
– А что Матрена делала сегодня ночью на Большаке, и зачем вы мешаете отвезти покойницу в город?
– Сегодня ночью Матрена заставила ведьму вернуться назад – в свое тело. Но его нужно похоронить обязательно здесь и не позднее, чем закончится полнолуние. – У нас еще две ночи.
– Натан, а зачем ко мне ночью приходила Любаня и просила отнести ленту в церковь? Да и она ли это была? И что ты делал там?
– Это была не Любаня, а ее душа. Наши души, освобождаясь от плоти, знают уже гораздо больше. Любина душа приходила предупредить тебя об опасности, которую представляла для тебя оскверненная лента.
Ты обладаешь большой силой, так как можешь не только слышать колокол, но и будить его. Но ты – непосвященная и у тебя нет знаний. Поэтому колокол может помочь тебе только в полнолуние. Через несколько дней, если бы лента осталась у тебя в доме, нечисть смогла бы добраться до тебя и использовать твою силу так, что ты не очистила бы свою душу и через многие воплощения. Ну, а сейчас в полнолуние, они могут только всячески мешать нашей дружбе.
Натан взял меня за руку.
– Поверь, в ту ночь меня не было в церкви. Но все, что мы смогли сделать сами без тебя, мы уже сделали. И дальше без твоей помощи нам не обойтись.
– Я сделаю все, что смогу.
– Сегодня до полуночи ты обязательно должна быть здесь. И не беспокойся за свою бабушку, – Натан улыбнулся, – бессонницей на этой недели она страдать не будет.
Его рука, горячая как раскаленные угли, и золотистые глаза с кошачьими зрачками уже совсем не пугали меня.
Я слонялась без дела по дому, с нетерпением ожидая вечера. Разговор с Натаном полностью развеял мой страх, но смерть подруги и тоска по ней разрывали мое сердце на части. Я поняла, что в ее гибели есть и моя доля вины, ведь если бы я не взяла эту чертову ленту из церкви, все могло бы произойти совсем иначе. После обеда ко мне заглянул Колька.
– Я пришел попрощаться, – сказал он, не подымая на меня глаз, – мои отправляют меня к родственникам.
Похороны будут после завтра, но батя сказал, что не пустит в дом ни одного ребенка. Не обижайся, если чего не так, – буркнул он и почти выбежал из избы.
Мне стало совсем тоскливо и, чтобы хоть как-то успокоиться, я легла на кровать и стала думать о хрустальном шаре, вспоминая, как его волшебный блеск успокаивал и завораживал меня. Неожиданно магический шар ясно и отчетливо всплыл в моем воображении – чистый и прозрачный, с маленькой мерцающей точкой в самой середине.
– Поговори со мной, пожалуйста, – вырвалось у меня, – мне очень плохо. Говорят, что я обладаю тайной силой, но я совсем, совсем про нее ничего не знаю. Как же, чем я смогу помочь Натану?
Мерцающая точка в шаре вдруг вспыхнула и стала разгораться все ярче и ярче. И вот уже это не маленький шар, а огромная сияющая серебреная луна, которая как магнит отрывает меня от постели и увлекает в светящуюся бесконечность.
Минуты три я ничего не ощущаю, кроме блаженной пустоты во всем теле, и вдруг...
– Здравствуй.
Тихий знакомый голос выводит меня из оцепенения. Я с трудом отвожу взгляд от светящегося шара и, о боже, обнаруживаю, что это уже не светящейся хрустальный шар, а странная лампа в руке совсем незнакомой девочки.
В другой руке у нее посох. Она закутана в темный плащ с откинутым капюшоном, ее красивые белокурые волосы распущены, а грустные серые глаза внимательно смотрят на меня.
– Запомни, число 9 – число божественных отражений. Оно выражает божественную идею во всем ее могуществе. Но оно может выражать и суеверие, и идолопоклонство. Поэтому-то Гермес и сделал его числом посвящения.
Тебе 9 лет, и сегодня ночью, ты сделаешь свой выбор и пройдешь свой первый обряд. Но без полных атрибутов твое посвящение будет несовершенным. На тебе должен быть обязательно плащ, а в руках – посох и лампа.
Толкование атрибутов посвященного таково: лампа представляет знание, окутывающий плащ – скромность, посох – эмблема силы и смелости.
Посвященный знает, смеет и молчит, – он знает тайны будущего, смеет в настоящем и молчит о прошлом. Но чтобы спасти браслет вечности, тебе не хватит одной твоей силы, ее надо утроить, и я знаю, как это сделать.
Мне... моей душе тоже 9 лет, я отдам тебе свою силу, тогда твоя - удвоится. Вместе это будет уже число 18, – «цади» – запомни это слово. Пройдя через него по дороге мудрости, ты соединишь единицу и восьмерку, образующие это число, и получишь еще одну цифру 9, которое утроит, твою силу и даст возможность через миры отражений попасть тебе в храм Тота.
И еще запомни: РАЗУМ, СВОБОДА И СИЛА – вот три простых ключа магии.
Голос девочки стал звучать все тише и тише, а лампа в ее руке стала быстро угасать.
– Вставай, милая, уж скоро вечер, а ты разоспалась, – услышала я над собой бабушкин голос. – Давай-ка, для огорода водицы принесем.
В эту ночь я уже не боялась, что разбужу мою бабулю. Как только ходики на стене показали “одиннадцать, я отправилась к дому Натана.
Натан встретил меня на крыльце и провел в сени.
– Не бойся, – подбодрил он меня, открывая передо мной дверь комнаты. В этот раз она была ярко освещена. На столе горело множество свечей, а за столом сидели Матрена и полная дама.
– Проходи, – сказала она низким басом, – мы рады, что ты оказалась такой смелой девочкой. Но ты действительно готова помочь нам, ведь еще не поздно и отказаться? И если ты передумала или что-то останавливает тебя...
– Я готова, – перебила ее я, и смело прошла к столу.
– Но сначала я хочу пройти обряд посвящения.
Мне 9 лет и я уже имею на это право. И еще, я хочу, чтобы он прошел со всеми атрибутами.
Ого-о! – воскликнули дама с Матреной в один голос.
– Для начала, совсем не плохо, – улыбаясь, произнесла толстуха. – Натан, зажги чашу и подай ей плащ.
Я почувствовала, как Натан что-то накидывает мне сзади на плечи.
– Просовывай в прорезь руки, – сказал он, – и вот тебе пояс.
Мальчик протянул мне длинный черный толстый шнур. Затем он подошел к столу, чиркнул спичкой и бросил ее в большую металлическую чашу на столе. Она задымила, и комната сразу наполнилась запахом плюща.
– А вот, посох и лампа, – сказала Матрена, вставая из-за стола и протягивая мне небольшую трость и странную железную лампу с ручкой наверху.
– Но почему она не горит? – спросила я.
Матрена вложила в лампу магический шар, золотистая точка в его центре еле светилась.
– Зажечь ее сможешь только ты, вернее, твоя сила. Если кристалл заговорит с тобой, то мы получим ответ на самый главный вопрос – как нам спасти браслет вечности. Ну а сейчас встань сюда. Матрена указала на круг, нарисованный на полу.
– Обопрись на посох, смотри только на шар и старайся ни о чем не думать.
Я вошла в круг, оперлась на посох и, подняв лампу до уровня глаз, сосредоточила все свое внимание на маленькой светящейся точке внутри шара. За моей спиной, за столом что-то зашептали на непонятном языке.
Светящаяся точка стала постепенно разрастаться, а шепот, как мне показалось, перешел на крик. Вдруг шар неожиданно весь вспыхнул, я зажмурилась и... пол провалился под моими ногами.
И вновь мои руки ощутили холодные прутья решетки, а в нос ударил резкий запах краски. Я сидела на окне церквушки со стороны улицы и продолжала наблюдать черную мессу.
– Ну что ж, ты выследила нас, хозяйка ночи, но разбить наши чары будет не так-то просто, – медленно отчеканивая каждое слово, шептал разъяренный гигант, стоя недалеко от моего окна. Он, тряхнув головой, откинул капюшон и посмотрел мне прямо в глаза. Но в этот раз я выдержала его взгляд, так как знала, что за пламенем свечей он не может видеть меня.
– Ты будешь хранительницей мертвой воды, – обратился гигант к женщине с распущенными волосами, стоящей перед столом на коленях.
– А это, – он взял опрокинутого божка со стола и... снял с его круглого основания большое блестящее металлическое кольцо, – это позволит нам стать бессмертными.
Я проклинаю тебя, Гермес, и твой браслет вечности будет сейчас осквернен навсегда дьявольской водой.
–Верзила протянул руку с браслетом к блестящему тазу.
Неожиданно, из темноты появилась маленькая фигурка в темном плаще.
Гигант и остальные люди у стола растерялись всего на несколько секунд, но за это мгновение, девочка с белокурыми волосами успела выхватить браслет у дылды, подбежать к моему окошку, вскочить на подоконник и через прутья решетки передать его мне.
– Запомни – «цади» – прошептала она, – и ... прощай.
– «Цади», – повторила я и увидела перед своими глазами, медленно гаснущий шар в лампе. Я держала ее в правой руке. Моя левая рука опиралась на посох.
– «Цади», – еще раз повторила я и вдруг почувствовала, что мое левое запястье, что-то сжимает.
– Смотрите, – услышала я сзади голос Натана, – у нее на левой руке браслет.
– Выйди из круга, – скомандовала Матрена, – сядь сюда, – она указала на место за столом, – и отдохни.
Я села, и, не снимая браслета, положив руку на стол, стала внимательно его изучать. Что-то подсказывало мне, что браслет должен оставаться на моем запястье.
– Дай-ка нам взглянуть на него, – протянула ко мне руку толстая дама.
– Нет, я его сниму только в храме Тота, – возразила я ей.
– Ты переоцениваешь себя, девочка, – усмехнулась она.
– Сознательно телепортировать себя может только трижды посвященный, а для этого нужно постигнуть две тайны пенетрации.
– Я не знаю, о чем вы говорите, но браслета я никому не отдам. Его нужно обязательно вернуть в храм бога Тота, хотя, как это сделать, я не знаю.
– Подожди, бабушка, – вмешался Натан, – ведь только владеющий феноменом пенетрации смог бы вернуться из прошлого с браслетом! – Такова ее сила.
– Да не бойся ты этих сложных слов, – обратился он уже ко мне.
– Пенетрация – это проникновение одной материи в другую, иначе бы ты, то есть твое астральное тело, не смогло бы передвигаться во времени.
– Астральное тело? – недоуменно переспросила я.
Эх ты, горе-учитель, – перебила его Матрена, – дай-ка уж я, по-простому, ей все объясню.
Понимаешь, девонька, - сейчас для нас ты была в комнате, мы все время тебя видели, и о том, что с тобой происходит, мы могли только догадываться по вспышкам магического кристалла.
Заглянуть в прошлое или будущее может каждый, обладающий тайной силой, но для того, чтобы вынести оттуда хоть какой-нибудь предмет, – она указала на браслет, – нужна уже двойная сила - сила пенетрации.
А вот для того, чтобы попасть в храм Тота, нужно уметь телепортировать!
Телепортировать - это, значит, исчезнуть вместе со своим телом, понимаешь? Для нас - ты просто раст-во-ришь-ся ... И если ты оттуда не вернешься ни мы, никто другой - НИКТО не сможет тебе помочь.
– Те-ле-пор-та-ция – это перемещение и во времени, и в пространстве, а телепортировать в прошлые отражения может только обладающий тройной силой. Из нас - никто ею не обладает!
– Но я знаю, как ее можно приобрести! – воскликнула я.
– Правда, я не знаю, что такое цади” и “дорога мудрости.
Матрена и дама переглянулись.
– Ну, ты ведь можешь и не вернуться! – воскликнул Натан.
– НЕ ВЕРНУТЬСЯ – ЭТО ЗНАЧИТ УМЕРЕТЬ.
– Но у нас нет выбора, – вздохнула дама.
– Да благословит тебя Господь, малышка. Натан, поставь перед ней зеркало.
Натан придвинул ко мне круглое зеркало на высокой вращающейся подставке, и, установив его так, что оно не отражало моего лица, затушил все свечи, кроме тех, что стояли у зеркала.
– Смотри на поверхность стекла и старайся, как можно меньше моргать, – услышала я голос толстой дамы.
Встав с Матреной за моей спиной, они зашептали мне в затылок какое-то заклинание. Голоса женщин звучали то надрывно громко, то переходили на едва различимый шепот.
Несмотря на сильную резь в глазах и струившиеся слезы по моим щекам, я не отводила взгляда от блестящей поверхности зеркала.
Но, через какое-то время, мое мужество, все же иссякло. Не выдержав, я зажмурилась, заслонив ладонями лицо.
Когда я вновь открыла глаза, передо мной, как две горы возвышались огромные пирамиды, а над ними светила большая круглая луна.
Я стояла на середине широкой тропы, проходящей между пирамидами и уходящей куда-то далеко к горизонту.
Впереди, не доходя пирамид, сидели, задрав головы, и выли на луну, две собаки – черная и белая.
Мне показалось, что я попала в царство мертвых, так все вокруг было мрачно и пустынно.
– Ничего не бойся, я – с тобой, – прошептал знакомый голос. Сейчас, ты пойдешь по дороге мудрости, и браслет преумножит силу твоих девяти лет в десять раз.
Еле передвигая ноги от страха, я побрела в сторону собак, но они, казалось, так и не заметили меня.
Ну вот - ты уже и цади - подбодрил меня знакомый голос. Стража пропустили тебя.
Мужайся. Дойди до пирамид, и души праведников помогут тебе подняться еще на один уровень, тогда, ты будешь обладать уже тройной силой.
Я поравнялась с пирамидами. Неожиданно в моих ушах зазвенели колокольчики, по телу разлилась знакомая блаженная пустота, голова закружилась и я почувствовала, что неведомая сила отрывает меня от земли.
Мы в храме ТОТА. Открой глаза. Прошептал голос. Это - ОН!
Передо мной на каменном троне, между двух огромных колонн, одна из которых была черной, а другая – белой, сидел странный человек в золотистом ниспадающем плаще.
Его голова была гладко выбрита, черты лица утонченными, и даже немного женственными. Удивлял цвет его кожи - с медно золотистым отливом. Но все же, больше всего, меня поразили его большие золотистые глаза с узкими кошачьими зрачками.
Перед троном дремала большая черная кошка.
– Не бойся, – произнес человек, но его губы даже не шевельнулись, а его слова я скорее почувствовала, чем услышала. – Не бойся, – повторил он.
– Я и есть тот, кому ты хотела вернуть браслет. Но, увы – твое появление здесь, говорит о том, что даже мой храм – не самое надежное убежище для талисмана вечности. Браслет должен стать недосягаемым для людей, а еще лучше, чтобы они забыли о нем вовсе.
– Так уничтожь его, – воскликнула я.
– Это невозможно.
Вещество, из которого сделан браслет не металл, это – живое регенерирующее тело, и здесь на Земле – талисман вечен.
– Он бы и людям смог подарить вечность, но человечество еще очень долго не будет готово принять такой подарок. В руках алчущих дилетантов, великое чудо любви и гармонии загубило на этой планете ни одну цивилизацию!
Зрачки Гермеса расширились, как у кошки и вспыхнули зеленым светом.
– Ты готова к трудному испытанию?
– Да, – сказала я решительно.
Он улыбнулся, но очень грустно.
– Все, что с тобой произошло, это ничто по сравнению с тем, что тебе предстоит испытать. Но у меня нет выбора. Ты – единственная, в ком сила браслета не пробудила порока, и кто жертвует ради него ни одним своим воплощением.
Это священное животное, – он показал на кошку, – будет показывать тебе дорогу. – Кошка у его ног потянулась и села.
– Встань на эту плиту закрой глаза и ничего не бойся. Помни, в каждом человеке есть искра вечности, и смерть, – это всего лишь, трансформация.
Я встала на расчерченную странными знаками плиту у трона и закрыла глаза.
– Прощай, – где-то далеко прозвучал голос Тота.
Страшный холод и обжигающая боль в ступнях вывели меня из забытья. Порошил легкий снег. Я стояла босяком на узкой извилистой горной тропинке. Передо мной сидела черная кошка, негромко мяукнув, она, побежала вверх.
День сменился вечером, высоко в небе взошла луна, но мой маленький проводник ни на минуту не останавливаясь, поднимался вверх. Слезы маленькими сосульками застыли на моих щеках и ресницах, кровоточащие и распухшие ноги перестали ощущать холод и боль. Множество раз я звала на помощь и Натана, и Гермеса, и маму, и бабушку, но только сорвала голос.
Неожиданно кошка юркнула в расщелину, которая оказалась небольшой пещерой. Почти без чувств, я села на ее холодный пол, и, обняв колени руками, подняла глаза на огромное желтое пятно луны – ночное светило равнодушно взирало на меня сверху. Ее холодный свет проник и в мою душу. Иссушив мои страхи, он заполнил ее бесчувственной пустотой.
Постепенно нарастающий гул стал сдавливать мои перепонки. Пол пещерки задрожал, с ее сводов посыпались камни. Наверное, это – сход снежной лавины, – безучастно подумала я, и, закрыв глаза, уткнулась головой в колени.
– Понимаешь, не вернуться – это смерть, – где-то в засыпающем сознании прозвучал голос Натана.
Все мое тело пронизывала нестерпимая боль. Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на диване все той же большой комнаты, а Матрена и бабка Натана растирают меня влажными тряпками.
Я подняла левую руку. Вместо браслета ее опоясывала толстая сосулька, которая таяла прямо у меня на глазах.
– Сейчас тебе будет полегче – сказала Матрена, накрывая меня одеялом. – Только выпей вот это, – добавила она, подавая со стола дымящуюся чашку, – это отвар из трав, он восстановит все твои силы.
– Только через очень много лет, ты сможешь понять, что с тобой произошло в это полнолуние, и как много добрых дел ты сделала этой ночью.
Но было бы лучше, чтобы твой дар подремала в тебе еще пару десяток лет - пока не окрепнет твой дух и разум! - добавила бабушка Натана.
– Ты сделала все, что могла – отдыхай. А останки мальчика мы освятим и перезахороним завтра, в последнюю ночь полнолуния. Но это мы уже сможем сделать и без тебя.
Меня разбудили голоса и шум с улицы, в комнату вошла бабушка.
– Чумовую бабку понесли на погост.
Объявился какой-то ее родственник, такой же ненормальный. Решил захоронить ее в могиле сторожа. Ты вставай, а я пройдусь со всеми до кладбища.
Чуть позже ко мне зашел Натан.
– Ты обладаешь редчайшим даром и сможешь стать самой лучшей ученицей, – воскликнул он восторженно.
– Натан, вчера я узнала, что такое смерть, и больше не хочу таких уроков. Я хочу быть самой обыкновенной девочкой. Я... я хочу все забыть и... тебя тоже, – не сдержав слез, ответила я.
– Хорошо, – тихо сказал Натан, – пусть будет так, как ты хочешь. Ты и так сделала достаточно много. Прощай.
И он ушел, а я все забыла. То полнолуние стерлось из моей памяти ровно на 27 лет.
Но два дня тому назад в вечерней программе новостей по телевидению мелькнул маленький кадр. Где-то высоко в Гималаях, в крохотной пещере, была обнаружена замерзшая девочка.
Предположительно, находке 5-6 тысяч лет. Девочку показали крупным планом, – она сидела, прислонившись к стене, обнимая колени руками. На ее левом запястье блестел странный металлический браслет. И я...
...И Я ВСЕ ВСПОМНИЛА!